Обновленная планета 31. Под сводами длинного коридора. Елена Конева

Карина зажгла на столе свечу и вернулась в постель. Температуру можно было не мерить: и так ясно, что по-прежнему сорок один. Она укрылась, но одеяло внезапно всей своей горизонтальной поверхностью слегка приподнялось над ней, а вслед за ним и само ее тело начало движение вверх.

Девушка лежала в пространстве, поддерживаемая неизвестно какими силами, и смотрела на сияющее звездное небо. Не было домов деревни, которую недавно в спешке покинули жители. Не было звуков приблизившейся вплотную войны. А ее сознание работало четко и без помех, всеми своими струнами вибрируя в унисон с космическим оркестром.

— Я здесь совсем одна? — беззвучно спросила Карина у кого-то невидимого.

— Но мы же с тобой, — проявился в ее голове ответ.

— Я практически обесточена и ничего не могу сделать в этих трудных обстоятельствах.

— Но сроки одоления ступеней подходят независимо от текущих событий.

— Видимо, на меня сейчас влияет какое-то близкое мне светило?

— Да. Вот это.

В небе запульсировала розовая звездочка.

— Какие красивые волны! Их цвет вызывает у меня радость.

— Эта звезда напитывает тебя своими лучами особенно сильно.

— И у меня проснется какая-то новая способность?

— Несомненно. А сейчас возвращайся. Твои временные затруднения подходят к концу.

Тело девушки плавно опустилось на постель. Сверху на него столь же мягко спланировало одеяло.

В незапертую дверь дома кто-то вошел. Мужская фигура появилась в темноте дверного проема комнаты. Человек прислонился к косяку и сполз по нему на пол.

Карина, преодолевая головокружение и слабость, встала, подошла к двери и присела около мужчины. Перед ее внутренним взором полыхнуло вертикально устремившееся к земле пламя.

— Ты летчик? — спросила она.

— Да, — сидевший на полу даже не удивился вопросу.

— Ранен?

— Да.

Мужчина прикоснулся к руке девушки и от неожиданности вздрогнул:

— Ты же горишь!

Карина поднялась и принесла два одеяла. Одним она укутала ночного пришельца, а во второе завернулась сама.

— Нам надо дождаться утра. С рассветом сюда, скорее всего, войдут ваши.

Она села на пол и прислонилась спиной к стене.

— Мы с тобой выдержим, — снова взял ее за руку мужчина.

Приглушенные голоса донеслись со двора, как только начало светать. Карина ползком добралась до крыльца. Ее мгновенно окружили вооруженные люди.

— Там ваш лётчик, — успела сказать девушка и потеряла сознание.

Полная пожилая медсестра улыбнулась ей доброжелательно и спросила:

— Очнулась, девочка? Вас обоих с пареньком привезли к нам в полной отключке.

— Как его зовут? — с трудом спросила Карина.

— Сергей, — Варвара Петровна вздохнула. — Правую ногу он может потерять. Сейчас спит, а через полчаса его отправят в военный госпиталь.

Карина попыталась подняться.

— Куда ты, тень моя душевная, собралась?! — подхватила медсестра пошатнувшееся тело.

— Мне нужно посидеть рядом с Сергеем. Разрешите, прошу вас.

— Да какой тут посидеть?! Ты того и гляди снова упадешь в обморок!

Глаза девушки смотрели прямо в душу, и Варвара Петровна не выдержала.

— Ладно. Чувствую, что очень надо. Держись за меня и потихоньку пойдем.

Она привела Карину в небольшую комнатку, где спал мужчина, оказавшийся совсем молодым человеком.

— Садись вот здесь. А я сделаю кое-какие дела и приду за тобой.

Девушка откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она тут же оказалась в длинном коридоре со сводчатым потолком. «Это основной канал его правой ноги», — мелькнуло в голове. «Что мне нужно делать?» — спросила она. «Просто иди», — последовал ответ.

Коридор был частично заполнен темной, вязкой, удушливой массой. Карина в изнеможении продиралась сквозь это зловоние вперед и не замечала, что оставляет позади себя свет.

— Да что ж ты, милая моя?! — пробился издалека голос Варвары Петровны.

Чьи-то руки подхватили девушку и куда-то понесли, а она даже не имела сил, чтобы заплакать. Варвара Петровна, увидев, что губы что-то шепчут, поднесла к ним ухо и скорее почувствовала, чем услышала: «Не успела».

— Карина, поговорить надо, — догнал девушку немолодой мужчина.

— Конечно, Виктор Степанович. Прямо сейчас?

— Да. Заходи в мой закуток. Значит, выруливаешь на диплом?

— Вам трудно в это поверить, Виктор Степанович? Мне тоже. Если бы не ваша помощь, наверное, этот момент никогда бы не наступил.

— Не преувеличивай. Людей с таким стремлением к знанию, как у тебя, жизнь держит поближе к солнцу.

— Даже когда они остаются без вещей, денег, жилья и документов?

— Это проверка на прочность. Да и Петровна тебя бы так быстро не разглядела, если бы не все эти обстоятельства. Ладно, давай к делу. Я ознакомился с предполагаемой темой твоей дипломной работы.

— Вы ее не одобряете?

— Почему же? Интерес к восточным методам врачевания сейчас широк. Но ведь у нас в институте нет специалистов такого профиля. Ты подумала над тем, кто будет твоим научным руководителем?

Девушка посмотрела прямо.

— Я надеялась, Виктор Степанович, что им будете вы.

— Ну ты даешь, Карина! Закостеневший в своих представлениях старик на эту роль совсем не подходит. Нужен кто-то молодой и дерзкий. Предложи какой-нибудь другой вариант.

— Других вариантов нет, — опустила голову девушка.

— А это еще почему?

— Варвара Петровна сказала, что никто, кроме вас, на руководство такой темой не согласится.

— Очень интересно! А что еще по этому поводу сказала тебе Варвара Петровна?

— Что ей и мне, то есть нам с ней в совокупности, вы не сможете отказать.

Последние слова были произнесены совсем тихо, но Виктор Степанович расслышал их очень хорошо. Буквально несколько секунд он оценивал вызов, брошенный ему жизнью, а потом спросил:

— Получается, что мы имеем заговор против меня двоих моих друзей — старого и молодого, так?

Карина чуть заметно кивнула.

— А что, если я выдвину непомерно суровые условия?

Девушка оживилась.

— Любые ваши условия, Виктор Степанович, будут выполнены беспрекословно.

— Тогда слушай. Ты будешь приходить в этот кабинет раз в неделю и учить меня всему, чему научилась сама. Я буду задавать тебе самые каверзные вопросы и даже беспардонно возражать. И если твои ответы хоть чуть-чуть меня не удовлетворят, ты будешь прилагать все усилия к тому, чтобы предоставить мне исчерпывающие разъяснения во время нашей следующей встречи.

Девушка уже радостно улыбалась, а глаза Виктора Степановича загорелись задором.

— Карина, вот в чем ты можешь совершенно не сомневаться, так это в том, что наши крикуны на защите диплома постараются надавать нам с тобой по шапке. Но отобьемся поди — как ты думаешь?

— Мы будем защищать себя и наши знания, — серьезно ответила девушка.

— Я даже не подозревал, Карина, что будет так интересно, — сказал в одну из встреч Виктор Степанович. — Ты столько всего рассказала мне. Но сейчас нам пора сформулировать некоторые выводы. Давай я тебя поспрашиваю в этом направлении. Готова?

— Да, — девушка села поудобнее.

— Итак, ты считаешь, что анатомия плотного тела, которую изучают на Западе, и анатомия тонкого тела, которую изучают на Востоке, ни в чем не противоречат друг другу?

— Ни в чем. Мы можем сначала, как это принято у нас, детально изучить мышцы, кости, кожу, сухожилия, нервную, кровеносную и другие системы тела, а потом уже заняться матрицей как основой всего перечисленного.

— Что ты называешь матрицей?

— Ту модель, по которой строится знакомое нам, плотное тело.

— И что же представляет собой эта модель?

— Сеть тонких каналов и чакр, которая сначала в свернутом виде внедряется в зародыш, а потом, наполняясь энергией, постепенно разворачивается в эмбрионе и далее в родившемся ребенке.

— Ты хочешь сказать, что эта модель присутствует уже в момент зачатия и является первичной основой для формирования плотного тела?

— Именно так. И заметьте, как хорошо сюда ложится восточное понятие кармы.

— Пока не вижу связи, Карина, поясни.

— Как вы думаете, Виктор Степанович, если мы будем плохо относиться к своему телу — редко мыть его, питать вредными веществами, мало двигаться, — оно заболеет?

— Разумеется.

— Но все же в теле есть хоть какой-нибудь орган, на который человек не способен оказать влияние своими воздействиями, положительными или отрицательными?

— Пожалуй, такого нет.

— Так вот модель — это один из органов, причем самый главный. Она никуда не исчезает. Она все время находится при человеке. И, уходя из жизни, он уносит ее с собой, но уже модифицированную за прожитые годы его мыслями, чувствами и действиями.

— Я понял тебя, Карина. Ты имеешь в виду, что человек пожинает плоды своего прошлого, так как его действия видоизменяют модель, а она, в свою очередь, задает параметры тела, формируемого при очередном воплощении.

— Это и есть кармический закон — закон причин и следствий. Только, Виктор Степанович, мне кажется, что есть такие люди, модель которых не меняется веками. Внешность у них, конечно, при каждом воплощении другая, но они настолько бездеятельны, что не добавляют в свою модель ничего нового.

— Вот здесь не совсем согласен с тобой, Карина. Ведь модель может как обогащаться, так и обедняться. Ты же сама как-то говорила, что ничто не стоит на месте.

— Точно, Виктор Степанович. Если что-то не улучшается, значит, оно ухудшается.

— Хорошо, пойдем дальше. Ты утверждаешь, что на тонком плане человек представляет собой сеть каналов и чакр, по которой циркулирует энергия. Но как мы можем применить это знание практически?

— Для начала мы можем осознать, чем определяется здоровье нашего организма.

— И чем же оно определяется?

—Тем, насколько беспрепятственно движется по нашей сети энергия и каковы ее качества.

— Ты хочешь сказать, что если на тонком уровне в каком-нибудь канале возникнет затор, то на плотном произойдет соматическое заболевание?

— Да. И цель врача состоит в том, чтобы понять, в какой части тела пациента произошла блокировка, и предложить метод для исправления ситуации.

— А что ты можешь сказать об упомянутых тобой качествах энергии? Разве энергия не однородна?

— Мне кажется, что если бы энергия была однородна, то мы имели бы такую же однородную структуру, как амеба.

— Логика в этом есть. Но давай теперь поговорим о чакрах. С каналами, вроде, понятно — по ним энергия перемещается. А в чем заключается функция чакр?

— Так чакры как раз и продуцируют разные качества энергии. Эти качества можно представить себе разноцветными шариками. Одни чакры специализируются на выработке красных шариков, другие — синих и так далее.

— А эти шарики и есть то, что бегает по каналам.

— Они распространяются по всему телу, как электричество — по проводам.

— А без электричества, то есть без подключения к питанию, тело превратилось бы в безжизненный прибор.

— Точно, Виктор Степанович.

— Но сами-то чакры из чего вырабатывают свою продукцию? Что для них является сырьем?

— Энергии природы. Чакры их впитывают отовсюду — из космоса, воды, земли, воздуха, огня, берут от растений, животных и других людей. И чакры не только наполняют шариками свое тело, но и, в свою очередь, делятся ими со всем окружающим.

— Ты говоришь о цвете шариков, а ведь каждый тон, например красный, имеет множество оттенков. Имеет ли значение, шарики какого оттенка производит чакра?

— Еще какое, Виктор Степанович! И вы сейчас вплотную приблизили нас к объяснению причин блокировки каналов.

— И я, пожалуй, даже догадываюсь о направлении твоей мысли. Шарики могут быть легкими, воздушными, весело бегущими по проводам, а могут быть как пудовые гири, которые оседают в каналах и делают их непроходимыми.

— Замечательный и точный образ.

— Но мне пока непонятно, от чего зависит эта легкость или тяжесть продукции чакр.

— От характера наших эмоций.

— Интересный поворот. Мы с тобой, похоже, сейчас перейдем из области тонкой анатомии в сферу морали.

— Эти две области очень сильно соприкасаются.

— Можешь ли ты пояснить утверждаемое тобой сейчас на конкретном примере?

— Могу. Задайте мне какую-нибудь чакру для рассмотрения.

— Я знаю твое утверждение о том, что чакр и каналов в теле человека великое множество. Но ограничимся теми пятью чакрами, расположенными вдоль позвоночника, которые ты показывала мне на репродукции с древнего рисунка.

— Их будет вполне достаточно для иллюстрации. Каждая из этих пяти чакр имеет по несколько маленьких каналов, которые расходятся из ее центра, как лепестки цветка. Вы знаете, что течет по этим лепесткам, Виктор Степанович?

— Пока нет, Карина.

— Те шарики, которые вырабатываются под воздействием наших эмоций.

— Наши эмоции влияют на состояние чакр и их продукцию?

— Конечно, причем каждая эмоция более всего связана с какой-то одной чакрой.

— Тогда давай возьмем конкретную чакру — сердечную. Назови ту отрицательную эмоцию, которая заставляет эту чакру производить тяжелые гири вместо воздушных шариков.

— Это гнев, Виктор Степанович. Если гнев у человека возникает слишком часто, его сердечная чакра производит много гирь, которые способны заблокировать ее каналы-лепестки. И это сразу вызывает характерную симптоматику. Человек начинает все видеть в негативном свете, его нервируют звуки, запахи, прикосновения, его плотное сердце работает в аномально учащенном ритме. И, как вы знаете, все это может закончиться сердечным приступом.

— Так, значит, обнаружив подобную симптоматику, мы должны посоветовать человеку избавиться от гнева?

— Восточный целитель так бы и поступил. Но это не помешало бы ему применить и другие средства — типа отваров трав или массажа.

— С сердечной чакрой мне понятно. Давай теперь установим связь других чакр с отрицательными эмоциями.

— Она давно уже установлена. Лепестки головной чакры блокируются неведением; горловой — страстью; сердечной, как мы уже выяснили, — гневом; пупочной — гордостью; чакры, называемой тайной, — ревностью. Именно своими негативными эмоциями мы порождаем в себе яды и рушим свое здоровье.

— Ну что ж, Карина, пожалуй, на сегодня мы закончим. Меня твои ответы вполне удовлетворили. Но скоро мы увидим, как на твою работу отреагируют члены аттестационной комиссии. Не все в ней будут нашими доброжелателями, но ты отвечай им как своим друзьям, с которыми хочешь поделиться лучшими знаниями.

— Я категорически не согласен, Виктор Степанович, с тем, что в нашем институте защищается дипломная работа на подобную тему.

Еще не старый человек от негодования покрылся красными пятнами.

— Это полная ахинея, не заслуживающая серьезного внимания!

— Вы хотите, Илья Илларионович, чтобы работа была снята с защиты?

— Нет, конечно. Аттестуемая добросовестно разобралась в том, что вы ей подсунули. Не сама же она выбирала себе тему. Поэтому претензия у меня только лично к вам.

— Илья Илларионович, — поднялся с места председатель комиссии, — к чему сейчас эти выяснения отношений?

— А когда же еще их выяснять? Впрочем, если я здесь не ко двору, то могу и покинуть это сборище!

Илья Илларионович нервно вскочил, но тут же опустился обратно. Лицо его побледнело, и в глазах появился страх.

— Виктор, что это? — шепотом спросил он, схватившись за сердце. — Неужели гнев — твоя дипломница сейчас об этом рассказывала?

— Пока ничего страшного, Илья. Отдышись немного в нашем парке, а потом я тебя посмотрю.

Председатель проследил, чтобы дипломники усадили согнувшегося старичком Илью Илларионовича на скамейку и, вернувшись, просмотрел бумаги. Вздохнув с облегчением, он сообщил:

— Все члены комиссии, включая Илью Илларионовича, поставили дипломнице Виктора Степановича высший балл.

После торжественного объявления результатов Виктор Степанович отправился в парк выручать коллегу, а к Карине подошел приглашенный от сторонней организации член комиссии.

— У вас получилась необычная и интересная дипломная работа, Карина. Похоже, вы погрузились в ее тематику глубоко.

— Да, эта тема оказалась мне довольно близкой.

— А вы когда-нибудь практиковали то, о чем рассказывали?

— Только на себе, — улыбнулась девушка.

Мужчина явно колебался.

— А почему вы спросили об этом? — помогла ему Карина.

— Дело в том, что у моего сына проявляются симптомы, снять которые известными методами не удается. И сегодня, слушая вас, я вдруг подумал, что вы могли бы посмотреть на нашу проблему свежим взглядом.

— Я могу попробовать, — Карина смотрела серьезно.

Варвара Петровна разволновалась:

— Ты почему здесь, дочка? Что с твоей защитой?

— Все уже закончилось, мама.

— На «отлично»? — замерла медсестра и расцвела, услышав ответ.

— Мне нужна твоя помощь. Сейчас сюда привезут больного, который хочет, чтобы его диагностировали именно в этой больнице.

— Так все доктора на обеде, Карина. Кто будет диагностировать?

— Я, мама. Это желание его отца.

— Ладно. Побудь пока тут, а я пойду разберусь что к чему. Похоже, там кто-то уже приехал.

Варвара Петровна вернулась скоро и выглядела странно.

— Девочка моя, — сказала она, — помнишь ту комнатку, откуда мы тебя когда-то унесли на руках? Иди сейчас туда. Там тебе никто не помешает.

Карина прошла по коридору и открыла знакомую дверь. Отец больного поднялся ей навстречу.

— Суть просьбы, Карина, в следующем. Есть боль непонятного происхождения, очень тягостная и в последнее время усилившаяся. Попытайтесь найти ее источник.

Девушка взглянула на пациента. Он лежал на кушетке с закрытыми глазами. Она переставила стул поближе к его ногам, села и, откинувшись на спинку, погрузилась в себя.

Длинный коридор со сводчатым потолком был заполнен светом, и только в самом его конце сконцентрировался удушливый мрак.

— На этот раз я дойду до конца, Сережа, не сомневайся, — беззвучно произнесла Карина и двинулась вперед.

Отец напряженно смотрел на нее, ожидая результата.

— Боли в большом пальце правой ноги больше не будет — никогда.

Девушка открыла глаза, и на лице пожилого мужчины отразилось изумление. Но в это время молодой человек пружиной подскочил на кушетке.

— Ты?! — громко воскликнул он и схватил девушку за руку. — И даже не такая горячая, как тогда!

Вошедшая в комнату Варвара Петровна плакала.

— Дочка, а нога-то у него сохранилась.

— И он даже нашел нас с тобой, мама, — обняла ее Карина.