Человек сущий. Том первый стр. 103

Сердце не любит ссор. Сердце ждет, когда ангел начнет говорить вместо демона. Лишь тогда можно спокойно решить все проблемы.

Ссора и ненависть — аспект звериной природы и признак слаборазвитого интеллекта и творчества души. Империл, накопленный ссорами и скандалами, отдается назад человеку для пережигания и переработки.

Остерегайтесь навязанных ссор. Лишь когда все меры дружелюбия исчерпаны, можно показать рык львиный.

Но есть в ссорах и положительный момент. Истечение яда освобождает путь. Тягость отношений разряжается через напряжение нервов. Взрыв выбрасывает грязь старой кармы.

Шаблон неповторимость нашу ранит и заставляет ржаветь ум, подгоняя его под механическую структуру восприятия мира. Автоматизм в речи устной и письменной, повторение дежурных фраз в течение долгого времени указывают на неисправимый фактор неподвижности мышления. Конечно, опорные сигналы нужны для лучшего усвоения научных понятий. Но превращение неповторимости в обыденность происходит через стереотипы.

Академизм сознания создает определенный стереотип понимания, который боится заглянуть за круг привычных понятий. Философия тем и хороша, что ей дозволено говорить о запретном и утверждать те истины, которые нельзя проверить. Впрочем, это касается и религиозных традиций старого и нового толка.

Можно носить на себе маску благообразия и посадить себя на диету самоедства и самоуничижения, но от этого импульсы духа не должны быть загашены, не найдя формы для своего воплощения. Творческая форма всегда наиболее соответствует духовным энергиям. Она дает простор для преображения шаблонных представлений.

Всякое искажение сознания и пространства связано с затуманенностью мышления. Когда накатанная колея готовых мысленных шаблонов насильно внушает нам идти не тем путем, о котором шепчет нам сердце, нужно ждать, что вместе с искривлением путей произойдет и усложнение одного из аспектов жизни. Неудобство, выраженное в явлении или событии, рождается как продолжение нарушения нами Высшего Закона.

Дурман невежества легко заражает сознание, рождая причудливые галлюцинации, которые создают в душе ложные пути восприятия мира. Идеология любой направленности есть приоритет умозрительных заключений. Она кристаллизует линзу стереотипа, через которую одно явление определенно преувеличено, а другое, может быть очень важное, почти незаметно.

Часто шаблоны обучения выстраивают жесткие рамки стереотипов, из которых выбраться бывает очень сложно. Эти навязанные кем-то построения мешают интеллекту свободно развиваться. Человек, пытающийся совершить свободный полет, постоянно натыкается на стену, выстроенную предыдущими носителями заблуждений

Каждый человек смотрит на мир через призму собственных качеств и недостатков. Спектр отдельного сознания весьма заужен и ограничен. Шаблоны и стереотипы мышления во многом мешают переступить запретную черту любознательности.

Косность мышления лишает дух творчества. Гибкость и пластичность сознания подавляются шаблоном мыслеформ. Словно бетонные клетки, из которых строятся блочные дома, — шаблон мышления. Мысль же ищет сочетание новых форм, слагаемых из явлений неповторимости.

Круг привычных представлений держит людей в своем энергетическом кольце до последних усилий. Те, кто пытается вырваться из него, знают этот мучительный процесс и массу попыток — от высоких, до самых низких.

Психика человеческая слишком закристаллизована в окостенении своих шаблонов и догм, рождающих массу заблуждений и недостатков. Но для возвращения к духовной вершине нужна необычная гибкость мышления, которая выводит сознание из привычной будничности в плоскость неповторимого. Замечая даже малые изменения в жизни за короткие промежутки времени, дух развивает свойство орлиного глаза.

Протянутые руки помощи давно стучатся в запертые скорлупы аур. Но, словно раки-отшельники, мы боимся вылезти наружу, воспринимая любой шум или сигналы за негативные проявления жизни. Но жизнь рада указать нам на правильный путь. Она готова нас лелеять и оберегать, создавая все возможные условия для духовного роста. Но, как и все дети, мы лезем в лужи недостатков, измеряя зачем-то их глубину, возимся в пыли и простужаемся на ледяном ветру собственного непонимания.

Наши ауры опутаны таким тугим коконом стереотипов и надуманных представлений, что мы становимся больше похожи на слепого, разглядывающего мир через пыльную повязку. Лишь подвигу духа суждено разорвать наросшую оболочку предрассудков. Лишь высокое напряжение огня выжигает из пространства сор заразных мыслей.

Необычное вторгается в серый мир обывальщины. Навязывание майявичных стереотипов в кино, на сцене и в повседневной жизни все же не способно заземлить человеческий дух до степени ничтожества. Сквозь цинизм и пошлость плоскоумия проступает задача человеческих воплощений, как бы низко ее ни низводили.

Рождение нового возможно лишь при оставлении старых понятий. Когда новое сталкивается со старым, происходит взрыв сознания, уносящий ветхую оболочку предрассудков, облепивших ауру творчества. Столкновение очищает дух от пыли, осевшей на застоявшихся понятиях.

Ощущение невероятной свободы, связанной с рождением нового образа мышления, иных ситуаций и жизненных открытий и явлений, дает почувствовать полноту этой новизны. Но и это состояние не вечно. Когда дух стучится, перерастая сознание, когда сердцу тесно в привычных условиях, то снова начинаются поиски возможностей вырваться из обыденного уклада жизни. И так будет происходить непрестанно, пока человек будет ощущать жажду восхождения и неодолимую тягу познавать и восходить в этом познании.

Божественные аспекты судьбы неизбежно приводят дух к назначенной цели, каким бы уклонениям он ни подвергался. Воплощения благополучия и страданий позволяют сравнивать условия развития. И часто страдание и все сопряженное с ним оказываются намного полезнее роскошного прозябания духа. Многие страшатся страданий и будут по этой причине спорить по поводу истинности таких утверждений. Но опыт негативный всегда лучше запоминается. Увещеваний человек не слышит. Но голос боли позволяет ему открыть глаза как на свое поведение в плане превращения низших качеств в высшие, так и на понимание зависимости здоровья от своих поступков.

Глубина страдания может быть лучшей степенью очищения, ибо иначе невозможно добраться до сокровищ, хранимых в глубине Чаши. Только страдание выжигает наносной сор воплощений, закрывающий наше предназначение, и очищает сосуд мудрости. Огонь, возжигаемый страданием, питается маслом боли. И пока не сгорит в его пламени последняя слезинка и копоть печали не облетит, дух не проявит свою способность быть услышанным.

Иногда для пробуждения духа необходимы потрясения. Молот страданий выковывает стрелу устремляющую. Пыль кармы сгорает от пламени страданий, особенно, если это страдания ни в чем неповинного духа. Какая-то крупица древней судьбы вызывает осложнения в обстоятельствах.

Страдания духа всегда превышают физические мучения. Психическая Голгофа приносит такие тяжкие нервные мучения, что приводит к тяжелейшим заболеваниям тела. Напряжение нервной системы вызывает не только потерю, но и очищение чувственных каналов. Выгорающий фосфор удаляет и многие наслоения империла. Часто ощущение облегчения наступает именно после душевных мук. Потрясение тем сильнее, чем тоньше психическая структура сознания. Но чувства восходят в область сердца, где сгорают и оставляют глубочайшие душевные травмы. Обретение силы связано с умением противостоять таким нервным атакам. Менее всего человек защищен от своих близких, и более всего страданий они доставляют ему. Защита от врага выработана как рефлекс психической силы, но против мелочей жизни еще не изобретена кольчуга. Но часто эти уколы больнее и острее ударов тьмы. Воин не страшится открытых столкновений, но нечаянный укус скорпиона, живущего в доме, может закончиться печально.

Любое утеснение и страдание дают осознание и очищение энергий. После выздоровления жизнь становится особенно привлекательной и легкой. Ведь вместе со страданием выходят тяжелые элементы кармы. Но страдание — это напряжение. И земной путь требует сверхусилия, а земной труд омывается потом и болью.

Через потрясения и страдания поднимаемся выше. В успокоенности не бывает продвижения. Чем острее и болезненнее дух испытывает тяготы земной жизни, тем активнее он учится способам приобщения к Высшим Мирам. Потрясение и есть наивысшее напряжение нагнетения силы.

Страдание омывает слезами все раны человечества. Страдание открывает врата терпимости. Гонимый и униженный, человек может ожесточиться, но опыт смирения обретается в страдании наиболее полно. Исчерпавший чашу земных унижений знает цену каждого слова сострадания и утешения. Многое понимает настрадавшийся дух. И жизнь земная дает невероятный простор для возможностей изменить себя и возвысить духовно.

Не будем избегать страданий, ибо через них пролегает самый короткий путь постижения. Потрясения раскалывают раковину закостеневших понятий, обнажая наиболее болезненные места самолюбия.

Но благо тому, кто задумался об участи собственной. Страдания чувственные или мысленные приводят нас к тому, что каждый должен уважать боль другого и сочувствовать ей, а не только ждать, когда кто-то окажет участие нам. Страдание — та болезненная струна переживаний, которая соединяет сердца человеческие. В радости легко быть едиными. Но в потоке общей боли человек часто замыкает в себе все причины и подробности собственной трагедии.

Плотный мир настолько напитан страданием, что любой оттенок чувств каждого человека находит свою струну в пространстве планеты. Такие ситуации случались много раз. И духи, питающиеся чувством боли, пытаются вновь и вновь высечь искру страданий, чтобы еще раз выпить хоть глоток из кубка негативных переживаний.

Страдания одних озлобляют, но другим дают понять, что причины их возникновения заложены в самом характере человека. И если будут поняты собственные негативные стороны и приняты действенные меры для их искоренения, то страдание обретет форму радости, каким бы ни был трудным путь к пониманию этого. Прекращение страданий уступает место мудрости радости. Качество высшее поглощает низшие формы сознания.

Судьба испытывает более всего тех, кого избирает. Дары, полученные от нее, нужно не просто заслужить, но выстрадать. И до тех пор, пока душа не исторгнет все слезы в саможалении своем, не смогут открыться Врата Правды, ибо глаза, себя оплакивающие при жизни, не видят ничего, кроме своих страданий, не замечая печалей человеческих, которые окружают ее. Но, вглядываясь вокруг, можно увидеть, что наша скорбь ничтожна в сравнении с теми бедами, которые достаются другим людям. Но они не плачут, не поникают и не ломаются, но становятся тверже и устремленнее.

Человек может не знать своего счастья. И лишь собственные потрясения и страдания открывают ему глаза на боль мира. Рождение нового происходит тогда, когда слезы смывают остатки слепоты с глаз. Мир новый рождается в пертурбациях.

Исчерпавший океан слез знает, что множество страданий человек доставляет сам себе. Все слезы полны саможаления, а не скорби о нуждах мира или сострадании к малым и сирым. Страдание — самый лучший земной учитель. И оно удаляет из сердца соль и яд мира до тех пор, пока сквозь пелену саможаления не вспыхнет яркое солнце любви ко всему человечеству. Лишь тогда можно считать завершенным путь души на Земле.

Страдание лишь открывает глаза в новое миропонимание и переносит центр мира из низшего «я» к более высоким светочам. Но человеческая гордыня так велика, что в ущерб себе ослепленный самостью дух может утверждать вредительство, не вслушиваясь в голос сердца, которое, как кроткая мать, упреждает о последствиях. Пока сознание не изменится, путь страданий неизбежен.

Мир плотный не может так легко выпустить сознание из своих крепких объятий. Когти зла остро впиваются. Нельзя жить без страдания, но нужно понимать его как необходимую медицинскую процедуру. Удаление яда из тела требует жертвенного терпения.

Чрезмерные страдания убивают желание жить, которое является двигателем, вращающим колесо перерождения. Чрезмерное страдание учит исчерпывать сполна то, что послано судьбой, не озлобляясь и не возвращаясь в состояние зверя. Из числа людей, испытавших сполна пресс земной жестокости, мало кто станет мстить всем налево и направо за свою боль и унижение. Скорее, такое бессердечное отношение к людям воспитывает отторжение от подобных методов ведения жизни. Страдая, возвышаем дух свой. Страдая, жертвуем миру боль своего сердца, которая загорается золотым огнем мудрости.

Парадокс жизни заключен в том, что страдания делают из человека жизнелюбивое существо. Страдания помогают понять других людей, попавших в подобные условия. И это уже участие в общем преодолении узких мест существования или сострадание, которое возжигает огни сердца не хуже молитвенного подвига.

Страдание и боль — прямая тропа к Богу. Страдая, душа невольно обращается к Прародителю, к Творцу, и древняя нить света восстанавливается и крепнет от общения с Единым Вечным.

Боль очищает сердце, как кашель — дыхательные каналы. Но по мере утончения сознания мы начинаем ощущать причину ее даже в самых незначительных проявлениях. Уколы несовершенного мира незаметны. Но пусть они станут для нас лечебной процедурой, а не искусной пыткой сознания.

Ржавчина с древнего меча слетает от ударов по нему. Сердце очищается от потрясений и страданий. Закрывшись пеленой самодовольства, такие души не понимают, почему потрясения их преследуют непрестанно. Но и самой Земле грозят катаклизмы, для того чтобы освободиться от агрессивности и энергии раздражения.

Лишь удар нервов иногда может привести в чувство. Лишь потрясение заставляет часы начать движение стрелки. Дух без страданий обрастает жиром самодовольства. Маленький мирок для него становится важнее абстрактной пользы для всего мира.

Земное страшится страданий и боли. Земное пытается обойти или избавиться от них. Но чем усиленнее человек избегает неудач, тем мощнее они к нему приближаются. Не накормить ненасытное чудовище обещаниями и ожиданиями. Нужно терпеть и принимать его как необходимое условие для пребывания в земных сферах.

Особенно женщины несут ношу страданий мира, ибо через боль проходит как зачатие, так и рождение новых существ. Но то, что ей больше всего причиняет боль, становится самым желанным и дорогим. Ищем и в страдании зерно жизнелюбия.

Поражения и неудачи, страдания и разочарования — лучшие учителя. И это можно понять только спустя много времени, когда душа выйдет из оцепенения и осознает, как важны были для нее удары судьбы, открывшие глаза на то или иное явление жизни.

Люди, не испытавшие никаких утеснений и препятствий с самого раннего детства, в большей мере будут себя считать несчастнее других. Они не знают ни глубоких разочарований, ни переживаний безответной любви. Опыт страданий в них не изжит, и не получен способ избавления от них и самореабилитации душевного состояния.

Умение выныривать из пучины горя, как общенародного, так и отдельного, закаляет характер. Недаром сказано, что единственный способ ухода от власти материальности — это страдание. Лишь тогда начинаешь видеть и ценить малые радости, которые раньше не замечал, ибо океан молодости покрывал их волнами неиссякаемой энергии и здоровья. Когда думаешь, что все будет хорошо, то программируешь поле собственной судьбы на удачу. И даже если будут какие-то помехи, то не удивишься этому, ибо когда-то исчерпал опыт негативных состояний и находил выход из их мрачных подземелий.

Тягость человеческой жизни и сами страдания вызывают напряжение души и всех чувств человека. Оттого и рекомендовано проходить через испытания Долины Скорби, как названа Земля в древних текстах. Только через призму переживаний, унижения и скорби дух человеческий очищается и понимает сострадание как качество приложения к жизни и справедливости к каждому живущему.

Гора жизни не испытание, но поручение. Через камни зла все же восходим. Зарастают раны сердца, делая ткань еще крепче. Но это не делает нас бесчувственными и не избавляет от новых страданий. Вместе с нами утончается и то незримое, что может уколоть нас. Лишь бы судьбу не проклинали, ибо причина взлетов и падений дает урожай в поле сознания нашего. Но падения начинаются там, где человек теряет связь с духом и обрывает нити небесные.

В страдании и скорби испытывается человек на свое добромыслие. Если ругает он Всевышнего и клянет Мать нашу Судьбу, то во зле он умрет и зло его заберет в царство свое. Но если в страданиях он просветляется, зная природу и причину их, то болезнь тела для него есть выжигание отложений злых мыслей.

Любая скорбь, тоска и отчаяние близко стоят с изживанием кармы. Энергия страдания вымывает жир успокоенности, который мешает воспринять утончение пространства. Смакование своих страданий и создает устойчивую ауру ущербности и постоянного недуга. Земная природа очень уязвима и хрупка. Но лишь мысленной силой закаляется мощь тела. Малейшая мысль о недомогании наносит ущерб здоровью.

Если сознание убеждается в необходимости исправления каких-то некачественностей, то карма ослабляет поводья своего влияния. Исправление — вступление на путь трансформации. Но часто лишь страдание является средством для изменений.

Только через боль познается физический мир. Только через страдание приходит понимание изменений внутри себя. То, чего люди боятся больше всего, — это несчастья и горести. Но только в них дух постигает мудрость скорби и нежелательность печали. Не испытав глубоких переживаний, человек становится циничным и трусливым, опасаясь страданий, так же как некоторые впадают в панический ужас при мысли о смерти.

Круговорот жизни возносит нас и опускает вниз, чтобы в этом великом колесе взлетов и падений душа обрела смирение и покой и не проявляла негодования к незаслуженным ударам. Жизнь формирует события, и в ударах молота судьбы иногда больше пользы, чем горечи. Ничто так не обучает душу, как страдание. И его шторм выносит на берег янтарь, драгоценные камни и те удивительные клады, которые пролежали на дне морском не одну сотню тысяч лет.

Страдания есть кратчайший путь к постижениям Высших Миров. Благоденствие не рождает напряжения.

Ни умом, ни беспокойными поисками, ни изнурением себя постом нельзя пробудить дух. Только страдания слезы смывают пелену заблуждений.

Из страдания мы растем, в боли рождаемся, но блаженство есть причина самой нашей жизни. Но как плачет огонь, погружаясь в воду, так и дух наш скорбит, надевая на себя доспех тела.

Заблуждение думать, что Владыки и Архаты неуязвимы от воздействий земных. Чем выше дух, тем сильнее он страдает от несовершенства земной жизни.

Добру научиться можно, лишь сострадая. Не имея опыта страданий, не понять боль человеческую и других существ.

Страдание — оборотная сторона наслаждений. Не нужно думать ни о том, ни о другом. Нужно уйти на вершину святого вдохновения.

Единственная возможность для прекращения страданий — отказаться от желаний. Благословенный открыл закон Великой Истины.

У жизни много способов заставить изменить свое поведение. Страдание горько, но его вкус делает душу светлее.

Страдание — увеличительное стекло, в котором мы видим себя с такой стороны, с какой никакое другое обстоятельство не может нас показать.

Нельзя пройти жизнь, не испытав ни одного из страданий. В боли возжигается сердце и приходит понимание кармических механизмов.

Нападки и страдания лишь порывы ветра, сбивающие пыль с наших аур.

Страдания перерабатывают негативные стороны человеческой натуры.

Боль и страдание созданы затем, чтобы остужать самый яростный характер.

Страдания укрепляют дух и вычищают рубиновый огонь до степени высокого утончения.

Через страдание происходит возжигание светильника огненного духа.

Страдание являет очищение нервных каналов и натяжение проводов радости.

Страдания расщепляют все наслоения империла, трансформируя его в виды созидающей силы.

Материя есть воплощение страдания, и от нее избавляются только при помощи страданий.

Чем раньше человек пройдет через пучину страданий, тем быстрее наступит осознание собственных ошибок.

Чистому сердцу нет преграды, если оно достойно вышло из пламени страданий и обожглось в нем и закалилось.

Страдание лишь обратная сторона радости. Нужно только уметь ее дождаться.

Азарт как средство массового одержания множит свои изменчивые лики. Азарт как вскипевший и испорченный интерес, вышедший из-под контроля, закрывает врата вхождения в высшие разделы бытия и заставляет тратить силы души в игорных домах и на стадионах. Охота, игра в карты и рыбная ловля остались на задворках империи развлечений. Жажда наживы породила целую индустрию легкого обогащения. Но вершиной этой дьявольской игры остается жажда власти. Все это только методы, способствующие завладению лучшими человеческими энергиями. Священный огонь нервов сгорает в топке страстей. Виртуальные технологии предлагают испытать самые острые ощущения, но в это время за спиной каждого такого азартного игрока стоит пожиратель с окровавленным ртом. Это ненасытное чудовище втягивает вихри выброшенной миллионами душ энергии и отправляет ее своему хозяину. Иерархия вампиризма возвращает сердечные силы в состояние хаоса.

Вожделение планеты приняло ужасающие размеры. Серо-лиловый змей окутал все проявления человеческих слабостей. Вырваться из этого плена трудно, но необходимо. Иначе все энергии, выработанные людьми, будут превращены в духовные отбросы. Постоянное подключение к этой сфере дает пустоту и деградацию. Использование нами блаженства как наркотика приводит к разрушению психики и полному погружению в сон. Наркомания вожделений рождает очень много существ теневого свойства.

Неумеренное возбуждение жизненных сил приводит к истощению и привлечению урагана страстей. Облака лярв и низших духов слетаются, как воронье, на фонтанирующую мощь разбрасываемых в пространство энергий. Их сила схватывается на лету. Единожды почувствовав вкус живой силы, лярвы будут искушать и подталкивать человека к подобным действиям.

Многие думают в заблуждении, что страсть только расширяет внутреннее пространство напряженного огня. Но страсть — это огонь, испепеляющий отложения духа в аурическом мире. Выжигание целых пластов золотой силы ведет к уменьшению светимости души. Провод духа теряет силу, и закупориваются каналы его проявления.

Мы накрепко привязываем себя к материи своими чувствами, которые часто не имеют ничего общего с истиной. Редко бывает, когда чувства правдивы. Речь не идет о высшем их плане, где любовь и сострадание, как и сама жизнь, неоспоримы. Но вихри мелких страстей собираются в торнадо, который нас уничтожает, если не сумеем найти опору и удержаться за нее.

Привычки укореняются постоянным напоминанием о себе в мысленном плане. Это создает нагнетение чувственных энергий к тайно лелеемой мысли. Пахтание океана чувственных энергий ничего не может принести, кроме возобновляемого вновь и вновь возврата грешных мыслей, уже подпитанных новой порцией вожделения.

Изживание страстей, трансформированных в порочные увлечения, труднее, чем освобождение от наркотической зависимости. Нельзя растить чудовище, для того чтобы потом сразиться с ним. Нужно понять, что это порождения нашей чувственной природы и победа над монстрами вожделения лежит в осознании неизбежности искупления. Победа заложена в мгновениях отказа, отметающего желания.

Обузданная страсть — благодатная почва для вдохновения. Сила инстинкта преобразуется творчеством в духовную силу. Сила инстинкта — зерно хранения всеначальной психической энергии. Смешиваясь с праной, она создает условия равновесия души и тела, гармонию соединения труда внутреннего и внешнего, без слияния которых невозможно обрести понимание своего места в эволюционных процессах планеты.

Даже в самых худших качествах хранится зерно знаний. Энергия может быть сильной, но избранное направление — неверным. Страсть игрока, преступника или женолюбца могла бы стать мощью божественной любви, огненной экстатичностью, частью которой она и является, но в низшем аспекте осуществления. Лишь замена теневой стороны на светлую может принести лучшие следствия.

Ураган страстей поднимает гигантские волны энергий. Сила мощи всеначальной может захлестывать сознание, закрывая небо серой пеленой тамаса. Но с уменьшением страсти пучина желаний уже не так затягивает нас в тенета свои и тоньше становится аркан, на котором ведут вас демоны наших пороков. Усмирить страсти можно, лишь определив для них новое приложение сил. Именно преодоление страстей накапливает мощь, которая способна освободить крылья нашего духа для подъема из мира плотного.

Как ни парадоксально это звучит, но спешащий человек всегда опаздывает.

У суетливых людей множество дел. И все они не стоят того, чтобы им уделяли внимание. Эта суета лишь отражает взбитое состояние астрального тела.

Бацилла спешки сродни гневливости, когда нечаянно оброненное слово потом вызывает сожаление. Зло ловит людей в сеть суеты, внушая им, что именно она главное дело их жизни.

Суета диктует свою манеру поведения. Дух не может справиться с неуправляемым хаосом энергий.

Торопливый всегда меньше живет. Состояние внутреннего покоя — основной стержень существования.

Суета делает сознание скользящим по поверхности, не входящим в глубину решений. Аура души начинает звучать тоньше и чище, если струны очищены от пыли суетливости.

Между пользой и суетой мало общего. В срединном пути — спасение идущей души.

Милосердие и сострадание можно сочетать с суровостью воинской дисциплины. Именно суровость дает почувствовать остроту истинной боли другого и закаляет дух, избавляя от слезливого саможаления и вечной самовлюбленности, внушенной Майей, питающейся нашими чувствами. Не бессердечность заповедана, но отсечение уродливых наростов сентиментальности.

Слащавость и сентиментальность не берем за основу жизни. В них зарождается бездушие и самолюбие. Рыдающие над судьбой сериальных героев вряд ли накормят чужого голодного пса, усиленно отгоняя его от своих ворот.

Необузданность чувств приводит к неуправляемости. Суровость практикуется как в отношении к себе, так и к другим, как лучшее средство обуздания эмоций.

Нужна менее восторженная реакция на людей и события. Реакция многих — это чувство ребенка, получившего любимую игрушку. Но многие из детей склонны разобрать ее по частям, чтобы посмотреть, что же там внутри. Такая восторженность чревата будущим охлаждением по той причине, что завышает планку человеческого совершенства. Чрезмерное уважение — знак быстрого охлаждения.

Восторженность лишь пыльца чувств. Она обманчива и иллюзорна. Очень часто восторженность может менять позитивный знак на обратный, и это признак психологии шатунов, не имеющих внутренней опоры и духовного стержня. Внутри своей вселенной заряженный восторженностью человек способен подняться очень высоко, как пробка, всплывшая на поверхность сознания. Но, напитавшись огнем, она может вновь пропускать внутрь себя низменные токи и напитываться ими.

Торопливость, чрезмерное ожидание встречи и излишняя восторженность создают нарушение гармонического течения жизни. Многие аварийные ситуации возникают от привхождения излишних энергий.

Суровость лишь признак многих испытаний и болезней, о которых не привыкли говорить.

Суровость не мешает любви, но дает ей направление и дисциплину. Не лейте слез над заболевшим — лучше отнесите его к врачу.

Суровость — это средство дисциплинировать слабые сознания. Твердость нужна, чтобы обрести взвешенные решения. Мудрость хранится в небьющейся форме.

Твердость духа не отменяет явления добра. Суровость указывает на дисциплину внутреннюю. Струна лишь натянутой может звучать.

В суровости не ищите жестокости. Жесткость не есть жестокость.

Суровость лучше, чем притворное благодушие. Но прежде всего к себе нужно проявлять суровость. Она воспитывает и дисциплинирует тело, давая духу проникнуть во внешний мир.

Снисходительность не всегда является средством ободрения. Иногда нужен холодный душ суровости, для того чтобы вывести сознание из ловушки благополучия.

Эволюция суровости такова, что корни ее идут чуть ли не от пещерных времен, когда в труде добывалась мера продления жизни.

Суровость — уже скромность и сдержанность. Суровый человек ближе миру природы в самом лучшем смысле этого понятия.

Суровость не жестокость. Суровость — твердость духа, укрепляющая мысли в направлении одной цели.

Суровость ограничивает доступ чувственных энергий и создает заслон власти темной.

Слезливая сентиментальность не имеет ничего общего с сочувствием и добродетелью.

Каждый человек изначально является добрым. А суровость и жесткость явлены как часть защиты его от мира.

Здоровое чувство скептицизма часто помогает сознанию избавиться от излишней сентиментальности.

Будьте умны, но не забывайте и о сердце своем. Не сентиментальная слезливость нужна, но мощная суровость добра, которая одна способна утвердить решения духа.

Суровость порождает бесстрашие, а последнее являет собой зовущую струну всех путей и достижений.

Суровость хранит многие достоинства, как скала — драгоценные камни. Суровость не есть неприступность, но охранитель внутренней силы. Не черствость и бездушность суровость, но явленное сбережение сил.

Если вас обвиняют в суровости, принимайте этот факт как комплимент, а не как осуждение. Суровый человек легче откликнется на зов о помощи, чем тот, кто беспрестанно вслух рассуждает об общем благе на всех перекрестках.