Диалог двадцать второй
— Египетская жрица Нефрит была поставлена в верховное положение Матери Мира.
— Это она совершала обряд целования неофита в область солнечного сплетения?
— Да. И была одета в белое, как ты и видела. Этой мистерии предшествовало погружение жрицы в ауру иерофанта Нефру, названного Отказавшимся.
— Почему он получил такое наименование?
— Потому что перед Матерью Мира дал клятву не оставить больную Землю. Но предварительно ему было показано сияние светил — чтобы было, от чего отказываться.
— Умер ли Нефру раньше Нефрит?
— Нет. Советник фараона послал ей яд, так как опасался ее ясновидения. Этот жрец был первым при дворе и не стерпел ее знания.
— Неужели нельзя было предотвратить отравление?
— Но все несущие подвиг должны испить чашу.
— Видимо, и в той жизни кто-то посягал на Космическое Право?
— Да. Наследник фараона.
— Каким образом это проявилось?
— К Нефру пришел незнакомец и попросил служения. Он украсил храм, и служение началось. Вдруг появились стражники и схватили сокровенную жрицу. Но мой меч тяжко ранил пришельца. И у Нефру был глубокий шрам на руке.
— Знал ли о случившемся фараон?
— Наследник скрыл неудавшийся заговор, а я удесятерил свои силы. Нефру и Нефрит любили друг друга огненно.
— Получается, что все наши жизни проходили в битве за Космическое Право.
— В битве и самопожертвовании. Великая жрица Нефрит знала, как жертвовать собой, прежде чем предписывать жертвы другим. И закаленный огненный дух жрицы не накладывал жертв на своих служителей.
— Нефрит хотела быть на Земле перед началом эпохи Матери Мира.
— И теперь именно тебе, женскому аспекту Владыки Шамбалы, предстоит огненно очистить Учение.