В Шринагаре
22 января 1925 года в Дарджилинг вернулся Николай Константинович. Он приехал вместе с Яруей, побывав сначала в Адьяре.
Яруя должен был уехать через месяц. А весной троим Рерихам предстояло отправиться в долгий путь для осуществления глобального плана, который был коротко обозначен 24 ноября 1924 г. в сообщении, принятом Еленой Ивановной совместно с Юрием:
Скажу — решено дать Алтаю устой на многие лета.
Скажу — решено создать новое, небывалое ядро среди молодых. Эту задачу наше Братство поручает Урусвати.
Скажу — решено главе государства вернуть духовную власть.
Скажу — решено в Средней Азии создать цитадель как символ мощи.
Скажу — решено стереть границы Азии.
Скажу — решено России именоваться Державой.
Скажу — решено на Духовном совете избрать Главу.
Скажу — решено Избранному явить державу и скипетр союза народов.
Скажу — решено укрепить народное достояние.
Скажу — решено быть Государю на Звенигороде алтайском. Эту задачу Мы даем Фуяме.
В первый же вечер после приезда Владыка передал благословение:
— Благословляю Люмоу на красоту и целение; Удраю на всю Монголию и Тибет; Фуяму на всю Азию; Урусвати на весь светлый мир.
24 января Владыка напомнил о письме, которое он обещал направить Урусвати перед отъездом из Дарджилинга:
— Листа моего получение будет через месяц, Урусвати.
Письмо прилетело в окно во время беседы вечером 20 февраля 1925 года.
— Прикройте свет окна и повторяйте в молчании мантрам, — сказал перед этим Владыка.
После вращательного движения письмо упало на колени Елены Ивановны. Оно было записано чернилами на березовой коре по-санскритски.
Удрая перевел письмо:
Родная Урусвати, да будет это твоим Мантрамом: «В той Стране помогу в поднятии Мира и в явлении Храма Владык». Мир тебе!
Владыка слегка поправил перевод, так как Юрий написал сначала: «Дорогая Урусвати».
— Лучше сказать: «Родная Урусвати», — ибо, поистине, родная нам.
Получение письма означало близкий отъезд.
— Когда нам ехать на Лех? — спросил Юрий.
— Дам день, — ответил Владыка.
Яруя покинул Дарджилинг 23 февраля.
— Думаю, можно ехать шестого, — сообщил Владыка.
Выехали 6 марта рано утром и 12 марта прибыли в кашмирский Шринагар. Начали делать заказы вещей, необходимых для экспедиции. Но вскоре выяснилось, что есть проблемы с получением пропуска в Ладакх.
— Почему Учитель не посоветовал хлопотать о разрешении на Ладакх из Америки?
— Получили бы отказ. Нужно личное присутствие.
Разрешения на въезд ждали, живя на лодке-доме «Монарх», хотя идея с лодкой не очень поощрялась Владыкой.
Елена Ивановна, обеспокоенная затиханием опыта в тяжелой атмосфере Шринагара, в первую ночь на лодке была просто оглушена множеством голосов, говоривших одновременно. Резонанс был настолько велик, что казалось, будто говорившие находились в очень высоком помещении.
— Явил силу твоего приемника, — пояснил Владыка. — Слышала восклицания наши, когда решали дела Союза Востока. Вижу, как Союз Востока начинается в Сибири в виде частного общества. Вижу маленький домик, где рождается мировое дело.
В конце марта лодка из канала вошла в озеро. Начались гроза и проливной дождь. Ветер был настолько силен, что канаты, которыми лодка была прикреплена к сваям, один за другим начали лопаться. Хозяин лодки и его люди в полной темноте, стоя по грудь в воде, натягивали канаты, но они снова лопались. Двухэтажную лодку могло унести на середину озера и перевернуть.
Все оделись. Елена Ивановна, взяв манускрипты-тетради и доверенные сокровища, ждала той минуты, когда нужно будет прыгать в воду. Но ураган посреди ночи стих. Под утро все спокойно заснули. Команда направила лодку к Шринагару.
— Очень рад, что ушли из озера, — сказал Владыка. — Удар должен был быть нанесен там. Но Учитель не пропустил времени. Кашмир всегда был сложен для меня. Даже жизнь А-Лал-Минга закончилась здесь явным его убийством. На горе перед вами — место его казни.