Человек сущий. Том третий стр. 111

Есть такие люди, которые земную жизнь представляют единственным фактом. Они не хотят помыслить, что жизнь длится дальше, за пределы материальных представлений. Поэтому они выглядят иначе и в них присутствует та куцая ограниченность, которая делает их жизнь совершенно пустой и никчемной. Особенно страшно им оставаться наедине с собой. Таким дьявольским атеизмом они избегают, как они думают, ответственности за свое поведение и ту анархию, которую допускают. Дух не может ничего сказать и помочь человеку, если не верят в его существование.

Тонкий Мир представляет собой полную загадку для современного человечества в силу его неверия и утвердившейся материальной природы. Сны считаются следствием увиденного на земле, а предчувствия — случайным совпадением обстоятельств. Не хотят люди признавать то, что во все наши действия вмешивается высшая воля или рука судьбы. И еще яростнее они протестуют, если сказать, что первое и последнее являет собой их собственные порождения и что они сами ответственны за свои действия и свои жизни. Привыкший жить без мысленных задач и планов на завтрашний день, род человеческий будет искренне возмущен, что кто-то посягает на его свободу, даже если высшая воля — его собственная. За грань ума никто не желает заглянуть. А именно там — мастерская нашей кармы. Именно там наш собственный Гефест кует доспех будущего. И искры от его удара превращаются в мысли вдохновенные, которые, как детонатор, заставляют энергию осуществления взрываться и действовать подобно паровой машине.

Перетягивание энергий, или вервия существования, в сторону материальности заставляет забыть все божественные законы и саму идею приоритета небесного над земным. Материя настолько отравляет сознание беспамятством, поя душу напитком забвения, что человек вполне остается удовлетворенным положением атеиста, где можно творить мир по своему усмотрению. Но это лишь низший полюс великого Мира Истины. Атеизм необходим для того, чтобы осознать воздействие собственных сил на судьбу. Но одновременно с этим, как это сделал буддизм, дух должен указать на присутствие высшего смысла и всеначальной энергии в самой жизни.

Метание между идеальной и материальной концепциями — пустая трата времени. Нужен синтетический подход, как это сделано в буддизме. Буддийский атеизм и материализм подразумевает существование Высших Миров и Высших Сущностей как персонификаций, или олицетворений, космических сил. Все материально, но есть виды такой тонкой материи, из которой состоит мысль. Она зрима, она уловима, она воздействует, вонзаясь в наше сознание. Реакция миротворения не прекращается ни на секунду. Вихри рождений и смертей непрестанно возбуждают пространство.

Даже в самый привычный обиход врывается волна феноменов. И как оценить явление их? Как объяснить присутствие невидимых форм сознания даже в городской квартире? Материалист все изложит в ключе грубых понятий, совершая манипуляции формулами. Но его мысль не сможет подняться выше черты, где начинается Тонкий Мир. Он сам себя ограничил. Он сам себя приговорил к существованию в мире очевидности. Но перед вдыхающим запах космический открыта вся беспредельность в микро- и макромире.

Случайность существует для материалиста, который все вокруг себя считает мертвым образованием, лишенным жизни и разума. Не верующий в цепь причин и следствий считает себя центром мироздания, раздувая собственное самомнение. Но, низводя свет сердца до уровня механического мотора, перекачивающего кровь, он и жизнь собственную опустил в колодец неверия. Но оттуда он не заметит звезд на небе и жар солнечного сердца примет за обычную жаровню космического уровня.

Некоторые люди несут в себе накопление злой энергии, несмотря на внешнюю респектабельность, и даже лоск. Они накопили такой багаж страха, что люди пугаются при приближении к ним. И от них веет смертью. Они становятся приверженцами темных культов, несмотря на церковные должности и регалии. В церкви вообще большое количество безбожников, потому что привычное отношение и окружение божественными артефактами выхолащивают необычность восприятия храма божьего. Для многих это просто рабочее место, а риза — спецодежда для ритуала.

Безбожие разъедает основы поведения человека. Безбожие заставляет совершать преступления и образует пустоту вместо сердца. С этою ужасающею черною дырой остается невер в конце жизни. Верующий во тьму после смерти ее и получает. Самый большой процент безбожников — среди служителей культа. Парадоксально и прискорбно, но очевидно.

Ожидание конца света как времени автоматического перехода на другой план бытия грешит таким же иждивенчеством духовным, которым отличаются многие последователи мировых религиозных традиций. Удобная форма почитания Бога как милосердного и всепрощающего существа, готового взять на себя любой грех человечества, мыслимый и немыслимый, есть самая гнусная форма безбожия. Не Господь Вседержитель предстает перед нами, но сосуд для утилизации грехов человеческих. Самое страшное в такой философии — что можно откровенно грешить, не опасаясь не быть прощенными. Такое извращение Этики Великих Учителей отражает изощренное лукавство детей Кали-Юги. Реликты невежества прошлого, как сорные травы, долго еще будут появляться на полях нового времени среди всходов шестой расы.

Люди ищут любви, начиная с материнской, потом супружеской и, наконец, любви Учителя к своим ученикам. Достигая определенного жизненного опыта, сознание человека начинает искать связь с Высшим Миром либо лично, обретая долгую практику общения, начиная с робких попыток, или же через посредничество кого-то из избранных учеников, проходящих путь испытаний среди людей. Общество требует присутствия духовных людей в их среде взамен сельских батюшек, являемых как самые ярые атеисты. Но духовный авторитет, подобный тому, который испокон присутствует на Востоке, в условиях неверия может стать не то что ненужным, но просто смешным. Общество, утратившее духовную силу семейных отношений и которое забыло, как можно и нужно молиться, вряд ли оценит правильно такие странные для их понимания перемены. Люди, расплодившие разврат и пьянство и отучившие слабые сознания отвечать за свои собственные поступки, сами того не ведая, стали служителями теневой стороны. Подводя паству к безответственности, отцы церкви давно уже заработали себе ранг в дьявольской иерархии, ибо яро отвращают от Бога примером своим. Как удержать равновесие мира, если те, кто призван к этому, являют разложение?

Всех успокаивает мысль о том, что, кроме очевидности, нет ничего, в том числе Бога и дьявола. Такой сатанинский атеизм на руку тьме. Зачем бороться с тем, чего нет? Зачем питать сознание напрасными фантазиями, если нам не являются Сущности Света, оставаясь за чертою незримости наравне с бесами и духами стихий? Так думают те, в ком укоренилась психология камня, пребывающего в неподвижности долгие миллиарды лет. И чем утонченнее сознание, тем больше оно видит в Плане Тонком, если только не заражено ложными представлениями собственной избранности.

Неверие — лучший способ отвлечь внимание от мира, в котором мы обречены существовать. Не признавать мелких бесов и убеждать, что их не существует, — хитрая уловка тьмы. Конечно, существует божественный атеизм, который считает, что определенные силы правят миром. Но есть атеизм дьявольский, призывающий к произволу низшей воли творить зло и устанавливать свой порядок в мире. Божественный атеизм призывает к состраданию, тогда как дьявольский — к насилию и захвату власти ценой неоправданных жертв.

Где нет человека, там нет и Бога. Животный мир не осознает существования Высших. Точно так же всех атеистов, вернее закоренелых безбожников, можно отнести к существам, близким к животному миру. Но и там пастух считается хранителем стада и своеобразным правителем-царем. Божественный атеизм, или буддизм, очищенный от магических приемов и колдовства, — это другая степень отрицания Бога. Здесь считается, как и в индуизме, что Высшие Существа — это люди, достигшие силой своего духовного подвига и приношениями человечеству степени существ высшего плана. Буддизм свято верит в то, что видимые и невидимые миры обитаемы, вплоть до горячих звезд и солнц, и что именно там находятся пламенные создания, имеющие способность улавливать мысли людей и приходить им на помощь.

Рассказы о видении небесных городов, животных и целых разыгравшихся битв на небесах не нужно воспринимать как знаки Майи, но как факты существования Тонкого Мира. Для самых ярых неверов такие события становятся поворотным рычагом расширения сознания. Видение Тонкого Мира происходит и при сильных землетрясениях, когда резкий разрыв сфер создает трещину между мирами. Таких фактов накоплено достаточное количество. И все они направлены на то, чтобы убедить материалистов исправить постулаты своего сознания. Нужно не отмахиваться от них, но замечать подобные знаки. Презрение или нарочитое преувеличение по поводу небесных знамений лишь мешает их исследовать. Нужно просто наблюдать их, собирая в копилку собственного опыта.

Замешанное на суеверии знание всегда будет иметь дурной запах страха. Но нужно не пугаться, но изучать саму суть этих явлений, развеивая ложный мистицизм и нарушая скальную незыблемость основы материализма. На самом деле, утверждение о бесконечно тонких и световых явлениях тоже материализм, но просвещенный и утонченный, ибо в нем уже смыкаются миры духа и материи. Чем шире мы воспринимаем значение земного мира как отражения небесных миров, тем более внимательным и пытливым будет наш взгляд, зажженный интересом и любовью к жизни плотной. Нельзя пренебрегать ее преимуществом и считать земное существование уделом греха. Во всем присутствует великая сила гармонии и целесообразности.

Легко считать лжецом каждого духовного подвижника, потому что трудно проверить рациональным способом действие молитв и видений, сопровождающих сознание в течение бесконечного труда души. Они либо предотвращают что-то, либо утверждают дух на пути вечных постижений. В любом случае, видения лишь побочное, а не основное средство убеждения подвижника. Для внутреннего мира человека все реально, даже то, что признается маниакальным психозом или навязчивым состоянием вселения чужой души в свободную оболочку. Врач, прежде чем возьмется помогать, должен поверить тому, что говорит больной, и лишь потом определять, симулирует он или действительно страдает.

Трагедия безбожия не оставляет человечество. В католических странах верят больше в колдовство и бесовщину, чем в божественное присутствие на земле. В чем-то люди, утверждающие это, правы, ибо порыв невежественной и разъяренной толпы отбрасывает огненных существ далеко прочь, тогда как темные сущности находят здесь себе пищу.

Техническая революция улучшила благосостояние людей и увеличила продолжительность жизни. Тяжелый труд заменили машины. Качество будней стало более совершенным. Но, одновременно с этим, освободившаяся энергия привлекла в мир развитие индустрии развлечения. Таковыми стали восприниматься и храмы, наравне с игорными домами и ночными клубами. Людьми овладела скука, изливаемая в ту форму безбожия, какую только могло продиктовать общество, свободное от любых усилий.

Тенденция большинства человечества к развлечениям являет собой отражение общей бездуховности и безбожного атеизма. Желание получить все сразу и сейчас двигает людей на отторжение себя от Иерархических Начал.

Но в отрыве от Мира Идеального ничто не может происходить. Если апологеты теории о материальности мира опираются лишь на физический феномен происхождения вселенной, не терпя даже намека на божественное начало, они тем самым подчеркивают свою принадлежность к теневому началу, создавая аппарат подавления всякой мысли о Божественном Промыслителе. Всякое убеждение человечества в том, что мы лишь глина земная, есть половина истины и фактор отторжения от Иерархического Начала. Если идеалисты признают Духовный Мир как поле своего влияния, то материалисты все отрицают на корню, если это касается небесного следа. Из него они признают только явление звездных скоплений, их лучей и токов, что само по себе приближает границу непознанного к черте Тонкого Мира.

Когда мощь пульсаций духа через сердце достигает каждой клеточки тела и сознания, то начинаешь понимать приоритет жизненных основ. И нет спора, устроенного идеалистами и материалистами, приверженцы теорий которых исключают одну из категорий мира и лишают ее права на существование, хотя правильнее было бы объединить их для более полного восприятия мира.

Борьба материализма и идеализма — это лишь уловка для отвода глаз от настоящих научных проблем. Это приверженцы тьмы тормозят процесс осознания человеком новых подходов к знаниям мира, которые, стремительно меняясь, требуют новой формации сознания и духовности ума.

Выход в Тонкий Мир и его исследование могут так расширить сознание ученых, что откроется многое из того, что считается запретным для материалистов. Но спор заключается лишь в том, что первично: дух или материя, — а не в том, доказано ли существование духовных проявлений. Конечно, ярые материалисты не признают участия Высших Сил в создании космоса и самого человека. Они считают, что сама природа как сочетание аморфных и бессознательных сил творит звезды, планеты и живых существ по своим законам, неизвестно кем установленным. Но стройность и красота творений говорят совершенно об ином. Без Замысла Божественного нельзя создать не то что человека — даже обычную космическую пылинку.

Когда материя превращается в дух, сознание переносится без остатка в сферу высокого обитания. Но как можно жить, не имея тела? Многих страшит такое положение вещей, ибо инерция материи так велика и, кажется, теряется само основание мира, когда тело грубое оставляется духом. Но основа мира, как и зерно, хранит свои энергии и потенции в высочайшей форме искр фохата. Споры жизни так летучи и неуловимы, но они во всем пребывают. Мы знаем о разуме камней и растений. Но новейшая мысль утверждает, что каждый атом явлен как носитель разумности. И разве можно поспорить с этим? Лишь мрачное сознание будет утверждать, что земной мир — это огромное кладбище. Мы же говорим, что все наполнено и переполнено жизнью.

Скептики не хотят верить во все необычное не потому, что они преданы идее справедливости, но лишь по причине отсутствия вмещения самого чуда. Они не имеют воображения, которое само по себе есть следствие накопленной необычности. Не имея этого качества, трудно себе представить что-либо существующее помимо обихода.

Но без духовной связи с Хранителями наши жизни ничего бы не стоили или были бы пусты и убоги, как у тех, кто является самыми ярыми атеистами. Таким людям можно только искренне посочувствовать в их укоренившемся заблуждении. Без лучей солнца ни одна травинка не вырастет. А безбожники пытаются утвердить свой мир на песочном основании, становясь проводниками Майи.

Многие страшатся даже думать о погружении в сердце, словно их заставляют нырять в грязное болото. Но такое поведение объясняется тем, что внутренний мир большинства людей неухожен и заброшен, как старый сарай, в который выбрасывают ненужные вещи. Человек поврежден, и даже расчленен в самом себе, отпадением от Бога. Все несчастья идут из-за отказа от Иерархического Начала. И, по большому счету, вся эпоха войн находится в разделе богоборчества, или утверждения собственной воли, не ограниченной ни этикой, ни совестью.

Идеология воинствующего атеизма проявляется в самой ярой человеконенавистнической форме. Но такая позиция приводит к тому, что уничтожает самих вдохновителей этого процесса.

Махровый атеизм не верит в силу справедливости и приоритета добра над злом. Для него явления очевидного мира важнее неощутимого благородства. Трудно объяснить ослепшему о благоприятном, и даже целительном, воздействии энергий духа. Все тонкие явления отбрасываются волной неверия, прорвать которую весьма сложно.

Атеисты даже силу судьбы считают случайностью, забывая о стройной закономерности случая. Высшая целесообразность ведет в определенном направлении. Если почва у подножья вулкана шевелится, то любой скептик бросится спасать свою жизнь, не задумываясь о причине. Судьба принуждает даже самых строптивых.